Доклад Президента Организации по атомной энергии Ирана в МАГАТЭ (Вена, 6 мая 2003 года)
Во имя Бога, милосердного и сострадательного
Ядерная политика Ирана (мирная, открытая, независимая)
Его Превосходительство Голамреза Агазаде, Вице-президент Исламской Республики Иран
Ваши Превосходительства!
Господа!
Я искренне рад возможности выступить перед таким учёным собранием как представитель
Исламской Республики Иран, страны, которая является родиной одной из старейших
цивилизаций, страны, которая призвала к диалогу между цивилизациями, страны,
способствующей мирному процессу. Наш мир, в особенности, Средний Восток, находится
сейчас на решающем и очень рискованном этапе своего развития, когда демонстрация силы
и деспотизм пришли на смену логике и рационализму. Будеи надеяться, что в конце концов
правда и справедливость восторжествуют.
Исламская Республика Иран приступила к освоению ядерной энергии в середине 50-ых годов
XX века, когда был основан Атомный центр Тегеранского университета. Ядерная программа
Ирана базируется на принципе использования этой современной технологии в мирных целях.
Планы развития ядерной энергетики в моей стране время от времени изменялись, но из-за
большого влияния ядерных технологий на научные, экономические и социальные показатели
развития страны, наше правительство и наш народ приняли решение пройти извилистым
путём мирного развития ядерной энергетики несмотря на все трудности и навязанные
ограничения.
Прежде всего, я хотел бы сообщить уважаемым делегатам, в чём причины и в чём зкалючается
необходимость для Ирана развивать мирную ядерную энергетику.
Главным приоритетом ядерной программы является выработка электроэнергии.
Вследствие быстрого социально-экономического развития Ирана на протяжении последних
трёх десятилетий, наша стратегия использования органическое топливо столкнулась с двумя
ограничениями. С одной стороны, растущий уровень жизни и улучшение
экономических показателей требуют увеличения производства энергии для нужд бытового
и промышленного секторов. С другой стороны, наша национальная экономика зависима от
доходов от нефтяного экспорта. Для того, чтобы обойти эти два противоречивых ограничителя,
нашей стране необходимо разработать долгосрочную стратегию отказа от бездумного
использования органических ресурсов.
Я хотел бы предложить уважаемым делегатам краткий обзор ситуации с потреблением и производством
энергии в моей стране.
В настоящее время, население Исламской Республики Иран составляет примерно 65 миллионов
человек. В эквивалентном выражении, мы располагаем 932,9 миллионами баррелей сырой
нефти. Запасы первичной энергии в нашей стране возрастают в среднем со скоростью 6,03%
с 1977 года. Уровень потребления энергии возрос с 180,9 миллионов эквивалентных баррелей
в 1977 году до 661,7 миллионов эквивалентных баррелей в 2001 году (средний годовой прирост
составил 5,8%). За тот же период, производство электроэнергии возрасло с 19847 миллионов
киловатт-часов до 130082,3 миллионов киловатт-часов (средний годовой прирост составил 8,52%).
Следует заметить, что уровень потребления энергии нашими тепловыми электростанциями
вырос с 29,6 миллионов баррелей сырой нефти до 225,7 миллионов баррелей сырой нефти
(средний годовой прирост составил 8,8%). Это, как легко убедиться, очень большая величина.
Следовательно, нам необходимо найти выход из сложившегося положения. Исламская Республика
Иран не может однозначно рассчитывать на производство энергии только за счёт органического
топлива по следующим соображениям.
Во-первых, органические ресурсы истощимы. Они принадлежат не только нашему, но и будущим
поколениям. Бездумное использование их - неблагоразумно.
Во-вторых, использование этих ресурсов в перерабатывающей промышленности, такой
как нефтехимическая, позволит получать гораздо большую добавочную стоимость.
В-третьих, использование органических ресурсов в качестве топлива внутри страны приведёт
к резкому сокращению наших доходов от экспорта сырой нефти и природного газа.
Стоит заметить, что в случае продолжения использования органического топлива для производства
энергии, наша страна может в грядущие десятилетия превратиться в импортёра сырой нефти и некоторых нфтяных
продуктов.
В-четвёртых, наше правительство выплачивает значительные косвенные субсидии на
потребление топлива внутри страны. Эти субсидии лежат тяжёлым грузом на плечах
правительства. Существующий механизм ценообразования не соответствует реальным затратам
на производство и распределение топливных продуктов.
Наконец, последнее и очень важное соображение - экологические проблемы, которые волнуют
всё международное сообщество. Все страны должны соблюдать экологические стандарты
для обеспечения выживания Земли в целом и сохранения природы согласно обсуждающимся
сейчас международным инициативам.
Названные соображения окончательно убедили нашу страну в том, использование органического
топлива для целей производства энергии неразумно и бессмысленно. Следовательно, нам
необходимо развивать новые технологии, включая ядерные.
С целью определить оптимальные доли различных электростанций на ближайший
20-летний период, мы провели исследование с использованием известной методики
WASP (Wien Automatic System Planning Package).
Результаты исследования показали нам, что суммарная мощность АЭС в Иране к 2020 году
должна составлять 4000, 7000 или 11000 МВт для сценариев, соответственно, медленного,
среднего и быстрого роста.
Основываясь на результатах данного исследования, Исламская Республика Иран выбрала
сценарий среднего роста, а именно, постройку ещё 6000 МВт АЭС в дополнение к 1000 МВт,
строящимся в настоящее время в Бушере, за основу своего плана развития атомной энергетики.
Следует отметить, что Иран принял определённое решение диверсифицировать типы планируемых АЭС
и сфокусировать усилия на развитие тех типов ядерных реакторов, которые могут быть
спроектированы и построены с помощью совокупного опыта, накопленного иранскими
специалистами.
В дополнение к легководным реакторам, один из которых строится в Бушере, мы планируем
использовать различные типы ядерных реакторов, в частности, тяжеловодные, в особенности
реакторы типа CANDU. Использование реакторов типа CANDU для Ирана более предпочтительно,
так как позволит нам использовать в качестве топлива природный уран, добываемый в Иране.
Без сомнения, решение Исламской Республики Иран развивать технологию тяжеловодных
энергетических и исследовательских реакторов потребует от нас или использовать знания
тех стран, что владеют подобной технологией, или развивать эту технологию самостоятельно,
опираясь на наши собственные возможности и человеческие ресурсы. Мы абсолютно уверены,
что непрерывный мониторинг со стороны МАГАТЭ позволит рассеять все недоумения, выраженные
рядом стран по поводу нашей активности в этом направлении.
Если наш план по строительству 7000 МВт АЭС к 2020 году будет реализован, то мы сможем
ежегодно экономить 190 миллионов эквивалентных баррелей сырой нефти исходя из коэффициента
доступности энергии (EAF), равного 60%. Экономический эффект от этого составит более 5 миллиардов
долларов США в год. Кроме того, это позволит сократить производство и выброс в атмосферу
более 157000 тонн диоксида углерода, 1150 тнн взвешенных в воздухе частиц, 130 тонн серы и
50 тонн окиси азота. Очеивдно также, что в случае возрастания EAF, экономические и экологические
преимущества атомной энергетики будут ещё большими.
Второй целью иранской ядерной программы является достижение самодостаточности в сфере
обеспечения ядерным топливом. Решение строить различные типы АЭС обязывает нас
работать над производством различных типов ядерного топлива, естественно, под наблюдением
МАГАТЭ. Для того, чтобы быть способными производить топливо собственными силами, мы
создадим систему добычи и переработки урановой руды, а также конверсии и обогащения урана.
Проект "Язд Саганд" предназначен для добычи урана из природной руды. Здесь уран
добывается с глубины 350 метров и транспортируется на завод в Ардакане. где с помощью
различных физических и химических процессов уран превращается в "жёлтый порошок".
Далее на установке в Исфахане, известной под именем UCF, из "жёлтого порошка"
получают гексафторид урана (UF6), металлический уран и диоксид урана. Два последних - это
основные компоненты ядерного топлива.
UF6 является главным сырьём для обогатительной установки в Натанзе.
Наша деятельность в Натанзе сводится к созданию завода по обогащению урана для
производства ядерного топлива для различных типов АЭС, использующих низкообогащённый
(от 3 до %) уран. Все вышеупомянутые проекты находятся под наблюдением МАГАТЭ.
В Исфахане продолжается строительство ZPP, установки по производству циркония, где будут
изготавливаться оболочки твэлов. Более того, мы продолжаем строительство в Араке завода
по производству тяжёлой воды, что является важным компонентом тяжеловодных реакторов.
В июне 2002 года наш постоянный представитель в МАГАТЭ известил секретариат о том,
что моя страна ведёт работы в различных областях топливного цикла. В сентябре 2002 года
секретариат был официально извещён о строительстве обогатительной установки в Натанзе,
которая наряду с UCF были недавно посещены Генеральным директором МАГАТЭ и его коллегами.
Ядерные эксперты знают, что объём ядерного топлива, который необходим для АЭС с мощностью
7000 МВт, на самом деле велик. Нам необходимо разработать план для обеспечения топливом
из наших собственных ресурсов к 2020 году.
Некоторые политические и журналистские круги называют иранскую ядерную программу
амбициозной и экономически неоправданной. Таким критикам необходимо чётко определить
значение слова "амбициозный". Каким образом национальная программа по производству 7000 МВт
на АЭС под надзором МАГАТЭ может быть названа "амбициозной"? Если это так, то в мире
существуют десятки стран, подпадающих под эту категорию. Если же принять обвинения в том, что
наша программа экономически неоправданна, то придётся также признать, что такие страны, как
Соединённые Штаты, Российская Федерация, Франция, Соединённое Королевство, Германия,
Китай, Япония, Индия, Канада, Пакистан и Аргентина, владеющие технологией ядерного
топливного цикла на промышленной или полулабораторной основе, также вовлечены в экономически
неоправданную деятельность.
В ответ на обвинения в том, что иранская обогатительная установка строится для целей
производства ядерного оружия, я должен заметить, что более 12 стран в настоящее время
вовлечены в работы по обогащению урана на промышленной или полулабораторной основе.
Что, все эти страны работают над созданием атомной бомбы? А могут ли, например,
научные прорывы в области химии, микробиологии и генетики трактоваться как намерения
развивать химическое и биологическое оружие?
Приводятся также утверждения о том, что в связи с тем, что Российская Федерация
будет удовлетворять потребности Ирана в ядерном топливе, намерения Ирана инвестировать
миллионы долларов в развитие собственного топливного цикла выглядят непонятными.
Комментируя эти утверждения, я должне заметить следующее. Во-первых, Российская Федерация
намеревается поставлять топливо только для Бушерской АЭС и не имеет никаких
обязательств для поставки топлива на другие АЭС, которые мы намереваемся построить.
Во-вторых, даже для Бушерской АЭС Российская Федерация обязалась поставлять топливо только
в течение определённого срока, и по завершению нашего контракта с Россией нам придётся искать
иные пути получения ядерного горючего.
Спекуляции вокруг секретности установок в Натанзе и Араке необоснованы и иррациональны по
следующим причинам. Во-первых, установка в Араке предназначена для производства
тяжёлой воды и не подлежит постановке на контроль в МАГАТЭ. Следовательно, у нас не было
никаких юридических оснований декларировать эту установку. Во-вторых, принимая во внимание
огромные помещения и дистилляционные башни, возведённые в Араке, говорить о какой-то секретности
в век высокотехнологических спутников и развитой системы мировых СМИ иррационально и
неразумно. И в-третьих, по условиям ДНЯО и нашего соглашения с МАГАТЭ, мы обязаны
информировать МАГАТЭ за 180 дней до транспортировки UF6 в Натанз. Следовательно,
у нас не было юридических причин декларировать обогатительную установку досрочно.
Тем не менее, мы решили в сентябре 2002 года сообщить в МАГАТЭ о существовании
установки до того, как раздадутся крики "лови и держи!" со стороны западных СМИ и заработают их
машины пропаганды.
Хотя от нас и не требовалось по нашим международным обязательствам, мы, в знак доброй воли, пригласили Генерального директора МАГАТЭ и его коллег посетить установку в Натанзе. Следовательно, не было и не будет никакой попытки ввести секретность по данному вопросу, так как мы решили не хранить в секрете ни одного обстоятельства, которое может иметь отношение к условиям ДНЯО.
Здесь я считаю необходимым указать, хотя и вкратце, на сотрудничество между Исламской Республикой Иран и МАГАТЭ, а также на политику моей страны по отношению к ядерным обязательствам и инспекциям.
Смысл существования МАГАТЭ, его цели и обязанности по отношению к развитию мирной атомной энергетики в мире и предотвращению распространения ядерного оружия были признаны Исламской Республикой Иран с момента его создания. Моя страна была среди первых стран, ставших членами МАГАТЭ. Иран ратифицировал устав МАГАТЭ в 1958 году. С тех пор, сотрудничество между МАГАТЭ и моей страной развивалось хорошо, и нашим искренним желанием является дальнейшее углубление этого сотрудничества.
Политика моей страны с самого начала базируется на поддержке всех соглашений и конвенций, предназначенных для предотвращения распространения ОМП. Для этого, в частности, Иран подписал устав МАГАТЭ в 1958 году и связал себя его обязательствами по использованию атомной энергии в мирных целях и нераспространению ядерного оружия. Кроме того, Иран вступил и в другие ядерные договора, такие как Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (в 1963 году) и Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения. Иран также подписал Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний.
Что до режима международных инспекций, я должен сказать, что Иран был среди первых стран, которые приняли соответствующие международные обязательства. Иран подписал Соглашение о всеобъемлющих гарантиях с МАГАТЭ в 1973 году, опираясь на Статью III ДНЯО, согласно которому мы поместили нашу ядерную деятельность и установки под надзор МАГАТЭ.
Иран также подписал в 1974 году дополнительное соглашение для содействия инспектированию иранской ядерной активности в рамках гарантий МАГАТЭ. Эти меры демонстрируют открытость ядерной деятельности в моей стране.
Хотя Иран подписал и ратифицировал все необходимые международные соглашения по нераспространению и разоружению, к сожалению, нам до сих пор отказывают, частично или полностью, в реализации нашего законного права по Статье IV ДНЯО развивать мирную атомную энергетику.
Иногда нас обвиняют в том, что ядерная программа Ирана недостаточно прозрачна.
В ответ на подобные обвинения, я должен сказать, что ядерная прозрачность имеет свои собственные критерии и стандарты, основанные на соответствующих международных соглашениях и решениях МАГАТЭ. Согласно этим соглашениям и решениям, любая страна, которая выполняет её международные обязательства по ядерной деятельности, соблюдает критерии и стандарты прозрачности. Но, основываясь на тех же самых стандартах, любая информация, связанная с каждой ядерной установкой, должна предоставляться в должное время и должным образом. Я хотел бы обратить ваше внимание на очень важный доклад, подготовленный МАГАТЭ после посещения в феврале 1992 года Ирана по приглашению моей страны высокопоставленной делегацией агентства, возглавляемой г-ном Джоном Дженнекенсом, заместителем Генерального директора и главой Департамента по гарантиям МАГАТЭ. В нём, в частности, сказано:
«По заключению делегации, все посещённые установки на всех шести площадках, включённых в программу визита, используются в настоящее время для проведения работ, которые совместимы с мирным использованием ядерной энергии и ионизирующего излучения… Власти Ирана в должной мере продемонстрировали их желание увеличить продолжительность визита настолько, насколько делегация сочла необходимым, а также организовали для делегации посещения всех мест, которые могли бы представлять интерес для агентства, с целью убедиться в мирной направленности иранской исследовательской и промышленной ядерной программы».
Политика Ирана по отношению к Дополнительному протоколу ясна и рациональна.
По своим условиям, протокол станет эффективным только после его ратификации компетентными органами власти (парламентами) соответствующих стран. У моей страны нет никаких трудностей для принятия данного протокола и, кстати сказать, мы рассматриваем его в положительном ключе. В то же самое время, мы не намерены ратифицировать и принимать требования протокола безо всяких условий. Международное законодательство также не обязывает никакую страну принимать любое международное соглашение. Наши народ и власти всегда спрашивают нас, почему Иран, который участвует в различных ядерных договорах и соглашениях о гарантиях и сотрудничает с МАГАТЭ так, как этого требует агентство, и чья ядерная деятельность аттестуется инспекторами МАГАТЭ как имеющая мирную направленность - почему Иран до сих пор остаётся объектом для всевозможных международных ограничений и давления? В то же самое время страны, которые обладают ОМП и отказываются принять такие договора, как ДНЯО, предоставлены самим себе и их даже не просят раскрыть информацию об их ядерной деятельности.
В завершение, я хотел бы остановиться на нескольких моментах.
Первое. Как я говорил на 46-ой сессии МАГАТЭ в сентябре 2002 года, Иран в своём долгосрочном планировании исходит из намерения иметь через два десятилетия 7 ГВт атомного электричества. Для достижения этой великой цели, нам необходимо сформулировать и выполнить планы в различных передовых областях ядерной технологии, таких, как ядерный топливный цикл, ядерная безопасность и обращение с ядерными отходами. В погоне за этими целями, мы сначала искали помощи со стороны Запада. Мы призывали западные страны сотрудничать с нами в вышеуказанных областях. Мы открыли все пути для диалога и в деталях разъяснили, почему нам необходима ядерная энергия. Но, к сожалению, наше предложение встретило холодную реакцию. Было бы интересно сказать здесь, что моя страна до сих не может из-за существующих чрезмерных ограничений получить примерно 100 тонн обогащённого урана и 390 тонн обеднённого урана, в настоящее время хранящихся в Лингене, Германия. Они даже не позволяют нам перевезти эти материалы в страну, находящуюся за пределами зоны Евроатома, в частности, в Россию. Отчаявшись от такого «сотрудничества» с Западом, мы перешли к политике самодостаточности. В этой связи, мы поняли, что мы нуждаемся в проведении работ в различных направлениях одновременно. Следовательно, мы одновременно сфокусировали свои усилия на производстве тяжёлой воды для реакторов HWR и на обогащении урана для легководных реакторов, потому что мы не были уверены, на каком направлении нам удастся добиться успеха.
Слава Богу, в обоих направлениях нам удалось добиться прорыва. И в итоге мы приняли решение строить как реакторы LWR, так и HWR.
Второе. Оппозиция со стороны отдельных государств плану развития мирной ядерной энергетике в Иране в пост-революционную эру под фальшивыми предлогами остаётся вопросом, открытым для решения. Эти страны не только хранили молчание по поводу быстрого и даже необузданного ядерного развития Ирана до революции, но даже играли главенствующую роль в этом процессе.
Основываясь на их рекомендациях и западных интересах, мою страну заманили вложить миллиарды долларов в строительство ядерных центров, таких, как Исфаханский ядерно-технологический центр для целей производства ядерного топлива (проект выполнялся Францией и Великобританией), Бушерская АЭС и так далее. Разве можем мы сейчас забыть о всех этих инвестициях и освободиться от этих обязательств?
Рекомендации, сделанные Исследовательским институтом Станфорда по производству 20 ГВт на АЭС в течение 20 лет, и монополия западных стран на иранские ядерные контракты на строительство АЭС и производство ядерного топлива указывают на влияние, оказываемое Западом на иранскую ядерную программу в предреволюционное время.
Я пытаюсь понять, каким из западных предложений и рекомендаций мы должны следовать? Предложению американских исследователей по производству 20 ГВт на АЭС и их плану по материализации этого предложения? Или политически ангажированным, интервенционистским предположениям, сделанным некоторыми политиками, что богатый нефтью и газом Иран не нуждается в строительстве атомных станций? Я хотел бы спросить, было ли сделано подобное указание таким богатым ископаемыми ресурсами странам, как Соединённые Штаты, Российская Федерация, Великобритания, Канада, Мексика и пр.?
Третье. Иран является стороной в ДНЯО и ряде других международных договоров, таких как Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний и др. Иран всегда оставался лояльным и обязательным по отношению к этим договорам и всегда следовал своим обязательствам. Более того, Иран искренне сотрудничал с такими организациями, как МАГАТЭ, на добровольной основе.
В отличие от некоторых стран, которые отличают себя от других через жесты доминирования, моя страна, как член многочисленных международных протоколов и обязательств, никогда не создавала никаких препятствий для выполнения этих договоров. Это не Иран бомбил Хиросиму и Нагасаки, это не Иран использовал обеднённый уран в войнах на Балканах и в Персидском заливе, в том числе, и в недавней войне. Это не Иран передавал химическое оружие в Ирак для того, чтобы они использовали его против собственного народа в Халабже под прикрытием информационной блокады, поставленной определёнными западными кругами вразрез их собственным обманчивым лозунгам.
Четвёртое. Предполагается, что Иран, будучи окружённым ядерными державами, не имеет иного выбора, кроме создания собственного ядерного оружия для самозащиты. В ответ на такое предположение, можно спросить: помогло ли ядерное оружие Советскому Союзу предотвратить его распад? Может быть, Ирак оказался способен защитить себя химическим или биологическим оружием? Можно спросить ещё, были ли трагические события 11 сентября результатом ядерного удара и оказалось ли способно правительство США предотвратить эти события путём использования ядерного оружия?
Политика моей страны в этом отношении базируется на прямом указании Президента Хатами, который сказал: «Наша мощь и сила опирается на нашу веру, нашу логику и способности народа. Будучи освящённым этими силами, мы не нуждаемся в развитии ОМП».
Пятое. Как уже было сказано ранее, девиз «мирная направленность, открытость и независимость» является столпом нашей ядерной политики. Следовательно, развитие независимого курса на приобретение ядерных знаний есть одна из важнейших компонент нашей политики. Наша нация решила экипировать себя ядерными знаниями и технологиями для мирного использования и допустила применение гарантий МАГАТЭ для этой деятельности по условиям ДНЯО. В течение многих лет наша нация отвергала всевозможные «вы должны» и «вы не должны», содержавшиеся в капризах некоторых колониальных держав и выходившие за рамки международно признанных норм.
Принципы международного законодательства не позволяют ни одной стране навязывать её собственные желания независимым государствам путём использования силы и принуждения.
Ни одна страна не может объявить себя единственным гарантом глобального мира. Напротив, все страны должны объединить свои усилия в защиту мира.
Шестое. Без сомнения, одной из главных обязанностей и целей МАГАТЭ является предотвращение использования ядерной энергии в немирных целях. В то же самое время, МАГАТЭ должно способствовать мирному развитию и передаче технологий развивающимся странам. Следовательно, Исламская Республика Иран всегда настаивала на полном выполнении всех положений ДНЯО всеми государствами-членами МАГАТЭ и остаётся настроенной критично к тем членам, что пренебрегают своими обязанностями.
Практика двойных стандартов и дискриминации, проводимая определёнными странами, подвергает сомнению само существование и эффективность ДНЯО и Договора о всеобщем запрещении ядерных испытаний. Не вызывает сомнения то, что такие договора как ДНЯО являются эффективным шагом к контролю над распространением ядерного оружия, но практика дискриминации и двойных стандартов делает неясной перспективу всеобщего ядерного разоружения.
В заключение, я хотел бы воспользоваться этой возможностью для того, чтобы снова призвать те страны, которые способны помочь нам в развитии наших АЭС, топливного цикла и прочих связанных технологий, к сотрудничеству с нами. Моя страна независима и становится чемпионом по диалогу между цивилизациями, а также промоутером всеобщего мира.
Мы желаем опираться на наши собственные способности в ядерной сфере. В то же самое время, мы пытаемся не игнорировать технологические достижения, сделанные другими странами в ядерной области. Мы привествуем любое сотрудничество в области ядерной науки и технологии, особенно в развитии АЭС и топливного цикла.
